Теперь, узнав о чувствах Анастасии, её желании при всей своей необычности доказать, что она естественный и обычный человек, я понял, какую боль причинил её душе в то утро. Ещё раз извинился перед ней, Анастасия ответила, что она не сердится, но теперь, после сотворённого ею, боится за меня.
— Что же такого страшного ты могла сотворить? — спросил я и услышал в очередной раз рассказ, который не должен был излагать всерьёз человек, желающий казаться таким же нормальным, как и все живущие в нашем мире люди. Потому что такого о себе никто не говорит.
— Когда ушёл теплоход, — продолжала Анастасия, — и местная молодёжь направилась в деревню, я некоторое время постояла на берегу одна, и мне было хорошо. Потом я убежала в свой лес, день прошёл как обычно, а вечером, уже когда появились звёзды, легла на траву и стала мечтать, тогда и выстроила этот план.
— Какой ещё план?
— Понимаешь, то, что знаю я, знают по частям разные люди того мира, в котором живёшь ты, а все вместе они знают почти всё, только не до конца понимают механизм.
Вот я и размечталась, что ты приедешь в большой город и расскажешь обо мне и о том, что я тебе пояснила, многим людям. Ты сделаешь это теми способами, которыми вы обычно доводите всякую там информацию, и напишешь книгу. Её прочитают много-много людей, и приоткроется им истина. Они станут меньше болеть, переменят свое отношение к детям, выработают для них новый способ обучения. Люди станут больше любить, и Земля будет излучать больше светлой энергии.
Художники нарисуют мои портреты, и это будет лучшее из всего, что они рисовали. Я постараюсь вдохновлять их. Они сделают то, что вы называете кино, и это будет самый прекрасный фильм.
Ты будешь на всё это смотреть и вспоминать меня.
К тебе придут учёные люди, которые поймут и оценят то, о чём я тебе рассказывала, и они тебе многое пояснят. Ты поверишь им больше, чем мне, и поймёшь, что никакая я не ведьма, а человек, только информации во мне больше, чем у других.
То, что ты напишешь, будет вызывать большой интерес, и ты станешь богат. В банках девятнадцати стран будут у тебя деньги, и ты поедешь по святым местам и очистишься от всего тёмного, что есть в тебе.
Ты будешь вспоминать меня и полюбишь, захочешь снова увидеть меня и своего сына. Захочешь стать достойным своего сына.
Моя мечта была очень яркой, но и, возможно, немножко просящей. Вот поэтому, наверное, всё и произошло. ОНИ приняли её как план к действию и решились перенести людей через отрезок времени тёмных сил. Это допускается, если план в деталях рождается на Земле, в душе и мыслях земного человека.
Наверное, ОНИ восприняли этот план грандиозным, а может быть, что-то сами в него добавили, потому тёмные силы очень сильно активизировали свою деятельность. Такого ещё никогда не было. Я поняла это по звенящему кедру. Его лучик стал намного толще. Он и звенит теперь сильнее — спешит отдать свой свет, свою энергию.
Я слушал Анастасию, и в тот момент во мне всё больше утверждалась мысль, что она не обычная. Может быть, сбежала давным-давно из какой-нибудь больницы и живёт здесь, в лесу, а я ещё и переспал с ней. Теперь вот ребёнок может родиться. Ну и история… Тем не менее, видя, с какой серьёзностью и волнением она говорит, я постарался успокоить её:
— Ты не беспокойся, Анастасия, твой план заведомо неосуществим, а потому и бороться тёмным и светлым силам незачем. Ты же недостаточно детально знаешь всё о нашей обычной жизни, её законах и условностях.
Дело в том, что книг у нас сейчас великое множество издаётся, но даже произведения известных писателей не очень-то покупают. Я совсем не писатель, а следовательно, нет у меня ни таланта, ни способностей, ни образования, чтобы чего-то там написать.
— Да, Владимир, раньше у тебя их не было, но теперь есть, — заявила Анастасия в ответ.
— Хорошо, — продолжал я успокаивать её, — даже если и попытаюсь, никто не будет этого печатать, не поверят в твоё существование.
— Но я существую. Я существую для тех, для кого существую. Они поверят и помогут тебе так же, как помогу им потом я. И мы вместе с этими людьми…
Не сразу мне стал понятен смысл её фразы, и я снова сделал попытку успокоить её:
— Не буду я ничего даже пытаться писать. Нет в этом никакого смысла, пойми ты это наконец.
— Будешь. ОНИ уже явно составили целую систему обстоятельств, которые заставят тебя это сделать.
— Я что, по-твоему, винтик в чьих-то руках?
— И от тебя многое зависит. Но тёмные силы будут стремиться помешать тебе всеми доступными им способами, вплоть до подталкивания тебя к самоубийству, создавая иллюзию безвыходности.
— Всё, Анастасия, хватит, слушать твои фантазии.
— Считаешь, это фантазии?
— Да! Да! Фантазии… — И я осёкся.
Мысль словно вспыхнула, соизмерила в моей голове время, и я понял. Всё, что рассказывала Анастасия о своих мечтаниях, о сыне, она задумала в прошлом году, когда я ещё не знал её так близко, как сейчас, и не переспал с ней. Теперь, год спустя, это произошло.
— Так, значит, всё уже происходит? — спросил я у неё.
— Конечно. Если бы не ОНИ и я немножко, твоя вторая экспедиция была бы невозможной. Ведь ты едва-едва сводил концы с концами после первой и на теплоход уже не имел никаких прав.
— Ты что же, повлияла на пароходство, на фирмы, которые мне помогли?
— Да.
— Так ты же разорила меня и нанесла ущерб им. Какое ты право имеешь вмешиваться? А я ещё теплоход оставил, сижу здесь с тобой. Может, там разворовывают всё. Ты, наверное, гипнозом каким-то обладаешь. Нет, ещё чем-то похуже, ты — ведьма, и всё тут. Или отшельница ненормальная. Ничего нет у тебя, даже дома нет, а философствуешь тут передо мной, колдовка.
Я — предприниматель! Ты хоть понимаешь, что это такое? Предприниматель! Пусть погибаю, но ещё идут по реке мои теплоходы, они несут людям товары. Это я доставляю, даю людям и тебе могу дать нужные товары. А что можешь дать мне ты?
— Я? Что дать могу тебе? Дам каплю нежности небесной и дам покой, ты будешь гений ясноокий — я образ твой.
— Образ? Да нужен он кому, твой образ? Толк с него какой?
— Он тебе книгу для людей поможет написать.
— Ну вот, пожалуйста, опять ты с мистикой своей.
— Никогда и ничего плохого я никому не делаю и не могу сделать. Я — человек! Если тебя так волнуют блага земные и деньги, то подожди немножко — всё вернётся к тебе.
Я виновата перед тобой, что так помечтала, что будет трудно тебе какое-то время, но как-то иначе ничего не придумалось тогда. Ты же логику не воспринимаешь, тебя нужно заставлять с помощью жизненных обстоятельств твоего мира.
— Вот, пожалуйста, — не вытерпел я, — значит, всё-таки — заставлять? Делаешь это ты, а ещё человеком хочешь казаться обычным.
— Я — человек, женщина! — Анастасия волновалась, это было видно по тому, как она воскликнула: — Я же только хорошего, светлого хотела и хочу. Я хочу, чтобы очистился ты. Потому и задумала тогда поездку по святым местам, книгу. ОНИ это приняли, а с ними всегда тёмные силы борются, но никогда в главном не побеждают.
— А ты что же, со своим интеллектом, информацией, энергией при этом будешь в стороне как наблюдатель?
— При такой степени противостояния двух великих начал эффект от моих усилий ничтожно мал, нужна помощь и многих других из вашего мира. Я буду искать и найду их, как тогда, когда ты лежал в больнице. Только и ты сам ну хоть немножко стань осознаннее. Побори в себе непотребное.
— Да что во мне такого уж дурного, что плохого я в больнице делал? И как это ты меня лечила, если тебя рядом не было?
— Ты тогда просто не чувствовал моего присутствия, но рядом я находилась. Когда была на теплоходе, я принесла вам веточку звенящего кедра, которую ещё мама сломала, перед тем как погибнуть. Я оставила её в твоей каюте, когда ты пригласил меня. Ты был тогда уже болен. Я почувствовала. Ты помнишь веточку?
— Да, — ответил я. — Веточка действительно долго висела в моей каюте, её видели многие из команды, я привез её в Новосибирск. Но не придавал ей никакого значения.
— Ты просто выбросил её.
— Но я ведь не знал…
— Да. Не знал… Выбросил… И не успела мамина веточка болезнь победить. Потом ты лежал в больнице. Когда вернёшься, внимательно посмотри историю своей болезни. В карточке ты увидишь, что несмотря на применение самого лучшего лекарства улучшения не наступало. Но потом тебе ввели масло кедрового ореха. Врач, строго соблюдавший предписанные правила, не должен был этого делать, но он сделал то, чего нет ни в одном вашем медицинском рецептурном справочнике и вообще никогда не делалось. Ты помнишь?
— Да.
— Тебя лечила женщина, заведующая отделением одной из лучших клиник вашего города. Но это отделение не связано с твоим заболеванием. Она оставила тебя, хотя этажом выше в этом же здании находилось отделение по профилю твоего заболевания. Так?
— Да!
— Она колола тебе иголки, включая при этом музыку в полутёмной комнате.
Анастасия говорила всё то, что было со мной на самом деле.
— Ты помнишь эту женщину?
— Да. Это была заведующая отделением бывшей обкомовской больницы.
И вдруг Анастасия, глядя серьёзно на меня, сказала несколько отрывочных фраз, сразу потрясших меня, даже мурашки по телу пробежали: «Какую вы любите музыку?.. Хорошо… Вот так? Не громко?..». Она говорила эти фразы голосом и с интонациями заведующей отделением, которая меня лечила.
— Анастасия! — воскликнул я.
Она прервала меня:
— Слушай дальше, ради Бога, не удивляйся. Ну попробуй, попробуй в конце концов осознать, что говорю я тебе, ну хоть немного мобилизуй свой ум. Всё это пока очень просто для человека…
И она продолжала:
— Эта женщина-врач, она очень хорошая. Она настоящий врач. Мне с ней было легко. Она добрая и открытая. Это я не хотела, чтобы перевели тебя в другое отделение. Другое соответствовало профилю твоего заболевания, а её нет. Но она просила своих начальников: «Оставьте, я вылечу». Она чувствовала — сможет. Она знала: твои болячки лишь следствие «другого». И с этим «другим» она пыталась бороться. Она врач.
А как вёл себя ты? Продолжал курить, пил сколько хотел, ел и острое, и солёное, и это при такой сильной язве. Ты не отказывал себе ни в чём, ни в каких удовольствиях. Где-то в подсознании засело, но сам ты этого не подозреваешь, что тебе ничего не страшно, ничего не случится с тобой. Я не сделала ничего хорошего, и, скорее, наоборот. Тёмного в твоем сознании не убавилось, не прибавилось осознанности, воли. Когда ты уже был здоров, поздравить её с праздником, женщину, спасшую тебе жизнь, послал свою сотрудницу, а сам даже не позвонил ни разу. Она так ждала этого, она полюбила тебя как…
— Она или ты, Анастасия?
— Мы, если тебе так будет понятнее.
Я встал и, не зная почему, отошёл от сидящей на поваленном дереве Анастасии шага на два. Смешанность чувств и мыслей вызывала всё большую неопределённость в отношении к ней.
— Ну вот, опять ты не понимаешь, как я это делаю, пугаешься, а догадаться просто — с помощью воображения и точного анализа возможных ситуаций. А ты опять обо мне подумал…
Она замолчала, наклонив голову над своими коленями. И я стоял молча. Думал: «Да что же она всё говорит и говорит разные невероятности. Говорит и сама же расстраивается, что непонятны они. Видно, не соображает, что любой нормальный человек не воспримет их, а следовательно, и её как нормальную».
Потом я всё же подошёл к Анастасии, отвёл с её лица ниспадающие пряди волос. Из больших серо-голубых глаз Анастасии скатывались слезинки. Она улыбнулась и сказала неприсущую ей фразу:
— Баба она и есть баба, да?
Сейчас ты поражён самим фактом моего существования и не веришь своим глазам. Не веришь до конца, не можешь осознать, что говорю тебе я.
Факт моего существования и способности кажутся тебе удивительными. Ты совсем перестал воспринимать меня как нормального человека, а я, поверь, Владимир, человек и никакая не ведьма.
Мой образ жизни ты считаешь удивительным, но почему не кажется удивительным и парадоксальным тебе другое?
Почему люди, признавшие Землю космическим телом, величайшим творением Высшего Разума, каждый механизм которого величайшее его достижение, терзают этот механизм и направляют столько усилий на его поломку?
Вам кажется естественным рукотворный космический корабль или самолёт, но вся эта механика сделана из поломанных и переплавленных частей величайшего природного живого механизма.
Представь себе существо, которое ломает летящий самолёт, чтобы сделать из его частей себе молоток или скребок, и гордится, если у него получается примитивное орудие. Оно не понимает, что нельзя ломать летящий самолет бесконечно.
Ну как же не поймёте вы, что нельзя так терзать нашу Землю!
Компьютер считается достижением разума, но мало кто подозревает, что компьютер можно сравнить с протезом мозга. Ты можешь себе представить, что произойдёт с человеком, если он при нормальных ногах будет ходить на костылях. Мышцы его ног конечно же атрофируются. Машина никогда не превзойдёт человеческий мозг, если его постоянно тренировать…
Анастасия растёрла ладонью скатывающуюся по щеке слезинку и снова упорно продолжала излагать свои невероятные умозаключения.
Тогда и предположить я не мог, что всё сказанное ею взволнует многих людей, всколыхнёт умы учёных и даже в качестве гипотез не будет иметь аналогов в мире.
По словам Анастасии, Солнце — это нечто вроде зеркала. Оно отражает исходящее от Земли излучение, невидимое глазом. Это излучение от людей, находящихся в состоянии любви, радости и каких-то иных светлых чувств. Отразившись от Солнца, оно возвращается на Землю в виде солнечного света и даёт жизнь всему земному. Она приводила при этом ряд доказательств, хотя понять их было не так просто.
— Если бы Земля и другие планеты лишь потребляли благодать света Солнца, — говорила она, — то оно должно было бы угасать, неровно гореть, и его свечение не могло бы быть равномерным. Одностороннего процесса во Вселенной нет и быть не может, всё взаимосвязано.
Она оперировала и словами из Библии: «И жизнь была свет человеков».
Анастасия также утверждала, что чувства одним человеком передаются другому, отражаясь от космических тел. Она демонстрировала это на примере, говорила:
— Никто из людей, на Земле живущих, не сможет отрицать, что чувствует, когда его кто-то любит. Это ощущение наиболее ощутимо, когда находишься рядом с любящим тебя. Вы называете это интуицией. На самом деле от любящего исходят невидимые волны света. Но и когда человек не рядом, если сильна любовь его — она также ощутима. С помощью этого чувства, понимая природу его, и можно творить чудеса. Это то, что называете вы чудесами, мистикой или невероятными способностями. Скажи, Владимир, тебе стало сейчас чуть лучше со мной? Ну как-то легче, теплее, заполненнее?
— Да, — ответил я. — Мне почему-то стало теплее.
— Теперь смотри, что будет с тобой происходить, когда я ещё больше сосредоточусь на тебе.
Анастасия чуть опустила ресницы, медленно сделала несколько шагов назад и остановилась. По моему телу разливалось приятное тепло. Оно усиливалось, но не обжигало, не становилось жарко от него. Анастасия повернулась и медленно стала удаляться, скрылась за толстым стволом высокого дерева. Ощущение приятного тепла не уменьшалось, к нему добавилось новое — будто бы что-то помогало сердцу гонять по жилам кровь, и теперь с каждым его ударом создавалось впечатление, что потоки крови мгновенно достигают каждой жилочки тела. Сильно вспотели и стали мокрыми ступни ног.
— Вот видишь? Теперь тебе всё понятно? — сказала вышедшая из-за дерева торжествующая Анастасия, уверенная, будто бы она смогла что-то доказать мне. — Ты ведь всё чувствовал, когда я зашла за ствол дерева, и даже усилились твои ощущения, когда меня не видел. Расскажи мне о них.
Я рассказал и спросил в свою очередь:
— Что доказывает ствол дерева?
— Ну как же, волны информации и света от меня шли к тебе напрямую. Когда я скрылась, ствол дерева их должен был сильно исказить, так как у него своя информация и своё свечение, но этого не произошло. Волны чувств стали попадать к тебе, отражаясь от космических тел, к тому же усилились. Потом я сделала то, что вы называете чудом, — у тебя вспотели ноги. Ты скрыл это от меня.
— Я не придал этому значения. Какое же чудо заключается в потении ног?
— Я выгнала из твоего организма через ноги много всяких болячек. Ты должен чувствовать себя сейчас намного лучше. Даже внешне это заметно, вот и сутулость уменьшилась.
Действительно, физически я ощущал себя лучше.
— Так значит, ты вот так сосредоточишься, помечтаешь и получается, что захочешь?
— Так примерно.
— И всегда это у тебя получается, даже когда мечтаешь — не только об исцелении?
— Всегда. Если не абстрактна мечта. Если она детализирована до мельчайших событий и не противоречит законам духовного бытия. Такую мечту не всегда удаётся построить. Надо, чтобы мысль очень-очень быстро мчалась и вибрация чувств соответствующая была, тогда воплотится она обязательно. Это естественно. В жизни у многих так случается. Спроси у знакомых своих. Может быть, и среди них найдутся те, кто помечтал — и сбылась мечта его полностью или частично.
— Детализировать… мыслить… чтобы быстро-быстро мчалась… Скажи, а когда ты о поэтах, художниках, книге мечтала, ты детализировала? Быстро думала твоя мысль?
— Необыкновенно быстро. И всё конкретно, в мельчайших деталях.
— Теперь, считаешь, сбудется?
— Да, сбудется.
— А больше ты ни о чём тогда не мечтала? Ты мне всё рассказала о своих мечтаниях?
— Я не всё рассказала тебе о своей мечте.
— Так расскажи всё.
— Ты… Ты хочешь меня слушать, Владимир? Правда?
— Да.
Лицо Анастасии просияло. Будто вспышка света озарила его.
Вдохновенно и взволнованно произнесла она свой невероятный монолог.